Прогулки по Вильне

Кафедральная площадь лежит в ложбине, и у Пилес подъем довольно ощутимый. Отчего можно не торопиться, решая, пойти ли по Бернардину или двигать по  улице дальше.

Но, раз уж здесь оказались, то не мешает знать: в этом классицистском трехэтажном доме помещалась книжная лавка Юзефа Завадского, потом сыновей. Кукольник с гордостью писал о «быстроте и распространении книжной торговли в Вильне», о том, что на одной только Замковой улице находится четыре книжные лавки (две из них Адама Завадского), наводнение Вильны книгами «громко говорит в пользу образования жителей и любви их к литературе». Любовь виленчан к литературе позволила Завадскому стать владельцем прекрасного дворца — ныне отель «Шекспир» на Бернардинской (куда нам еще свезет попасть).

На доме 10 (отель «Атриум») две мемориальные таблицы. Имя Антанаса Шабаняускаса, патриарха литовской эстрады, гостю города вряд ли что скажет. А про Тараса Шевченко, который жил здесь в 1829—1830 годах, он хоть что-то слышал. Дом, между прочим, принадлежал епископу Валериану Протасевичу, пригласившему в Вильну иезуитов, а то не было б у нас ни университета, ни науки, ни образования, ни виленского барокко. А в двенадцатом году здесь останавливался князь Юзеф Понятовский, командующий польским корпусом наполеоновской армии.

Дом напротив под № 9, украшенный фризом с триглифами и метопами с розетками, примечателен тем, что здесь жил инженер, архитектор и историк Теодор Нарбут. Это он построил удивительный костел в Эйшишках, ратовал за разведение конопли в нашем лесочке и практически в одиночку создал всю литовскую мифологию. За аркой, соединяющей с домом под номером 11, начинается живописная узкая и извилистая улица Скапо, ведущая к площади Даукантаса и Президентуре; она, с характерной аркой,  — один из излюбленных виленских мотивов фотографов, живописцев и графиков.

За аркой весь квартал по правую сторону, от Скапо до Швянто Йоно, занимают здания Вильнюсского университета. Правда, часть помещений приватизирована под жилье и всякого рода заведения. Например, в нижнем этаже углового дома, бывшего дворца Масальских, известного как «дом ректоров», занял пивной ресторан «Аула». В кафе сохранились отреставрированные готические своды XIV века. И вообще есть что посмотреть, например, список всех ректоров в проеме арки, соединяющей два зала (их, сколько держится в моей устарелой памяти, три и еще один в подвале; надо будет денег у них попросить, больше понапишу). Из кафе, если повезет, можно попасть в университетские дворы Стуоки-Гуцявичюса и Мицкевича. А над «Аулой» читальный зал славянской филологии.

Из окон читальни можно полюбоваться двумя готическими жилыми домами с ценными фасадами начала XVI века (оба под номером 12). Тот, что правее, отличается редким фризом с Х-образным кирпичным орнаментом. Но мне грешному еще нравится симпатичный белый портал, на который обычно внимания не обращают, уже барочный, особенно эффектный на фоне красного кирпича. Вот он, первый слева в верхнем ряду небольшой коллекции избранных виленских порталов.

Так вот полюбоваться можно, но для этого надо стать студентом. Или преподавателем. Или дружить со студентами и преподавателями, особенно Вильнюсского университета, — прекрасные в сущности люди.

А кто это висит в нише над полукруглым окном? Это Филология, о чем можно догадаться по стати и развернутой книге, на которой по-хозяйски возлегает правая рука. Ноги упираются в постамент с датой основания университета «1579».

Автор Эгле Йокубоните; смыслящий в образовании литовских женских фамилий умом своим острым сообразит, что это, должно быть, дочь знаменитого скульптора Йокубониса.

Живые барышни филологи мягче, теплее и разговорчивее. С ними всегда можно поговорить о падении редуцированных, вилланеле или стратегиях литературного успеха.

Брама соседнего двухэтажного здания (издавна принадлежало университету) обычно заперты, но теоретически ведут во двор Мицкевича. Над воротами мемориальная таблица:  здесь в 1815—1819 годах учился Адам Мицкевич. По пути еще будут попадаться мемориальные таблицы: здесь была Медицинская коллегия, а Жилибер основал первый ботанический сад в Вильне, тут в 1832—1835 гг. жил и работал Крашевский, а там, в здании популярной некогда кофейни «Белый Штраль», был подписан Акт независимости Литвы, и прочие.

Книжный магазин и "Kristupo kavinė". «Криступо кавине» значит «Кофейня Криступаса», точнее – Христофора. А святой Христофор – небесный покровитель Вильнюса.

Длинный трехэтажный дом 22 сложился из нескольких отдельных зданий. Одно из них подпирали контрфорсы, от которых сохранились чисто декоративные остатки. Здесь действовала иезуитская Благородная коллегия (Collegium Nobilium) при Виленской академии и университете общества Иисуса, потом Медицинская коллегия (Collegium Medicum) Главной школы Великого княжества Литовского.

Это первое медицинское высшее учебное заведение, о чем гласит мемориальная таблица. Таблица напоминает также о первом в Вильне ботаническом саде и оранжерее во дворе; их заложил французскиий ботаник Жан Эмануэль Жилибер, перед этим основавший первый ботанический сад в Гродно. Правда, и в Вильне он ненадолго задержался: жена таскалась по профессорам и жаловалась, какой ее муж сволочь, те ее жалели и пытались его наставить, а тот вскипал и начинал ругаться и со всеми в конце концов переругался и уехал в свою Францию.

Смело во двор. Довольно большой, посреди эдакий оазис; остатки ботанического сада? За зелененьким забором нискосок направо виднются дома улицы Литератур и в дымке высится башня Пречистенского собора. Попасть на Литерату и пойти по ней к улице Русу (Русской), к собору и дальше на Заречье, в  Ужупскую Республику, можно и отсюда, сквозь маленькие воротца. Из двора можно полюбоваться удивительными ангелами на фронтоне костела Св. Иоаннов: с узкой улицы увидеть их мудрено. Но пока обратим внимание на дом налево.

В позапрошлом веке в нем жил профессор Август Бекю, отчим Юлиуша Словацкого (ну и Словацкий, конечно) и бывал Мицкевич (Кукольник тоже), а в прошлом — художник Фердинанд Рущиц.

Мицкевич зашел сюда в октябре 1824 года спустя несколько часов после получения приказа покинуть Литву и в альбом Саломеи Бекю, мамы Юлька, записал три пронзительных четверостишия („Jaśniały chwile szczęśliwsze, niestety...“). Трогательно до слез и известно главным образом по переводу Кирсанова, благодаря «По волне моей памяти» Тухманова: «Это последний подааарок».

Бекю недостойно вел себя во время следствия по делу филаретов, за что его и постигла кара небесная — в том же 1824 году гром разразился не над высоченной колокольней Св. Иоанна, костелом Св. Иоаннов или другими сравнительно высокими зданиями, но над самым низким строением во дворе и убил Бекю, заодно расплавив полученные от Новосильцева сребреники.

В тот самый день и час 1927 года, когда в Кракове совершалось торжественное перезахоронение праха Словацкого в Вавельском кафедральном соборе, в Вильне была открыта мемориальная таблица с бюстом поэта. А в 1999 году была открыта мемориальная доска с барельефом художника Фердинанда Рущица, создателя  отделения изящных искусств Университета Стефана Батория (скульптор Ромуалдас Квинтас).

Можно по двору пройти наискосок налево и сквозь воротца выйти на улицу Литературу и по ней пойти к Пречистенскому собору и Ужупской Республике. А можно наискосок направо и выйти на улицу Швянто Миколо и по ней двигать к выдающимя памятникам архитектуры — костёлам Св. Михаила, Св. Анны и бернардинскому. А можно вернуться и следовать дальше по Пилес.